Духовенство Томской епархии. Игумен Силуан (Вьюров)
Духовенство Томской епархии. Игумен Силуан (Вьюров)
Опубликовано: Томские епархиальные ведомости, №3 (122), март 2008 г. С. 6-7.
ВСТРЕЧА С БОГОМ
Игумен Силуан, в миру Александр Анатольевич Вьюров, родился 20 февраля 1972 года в Калининграде в обычной семье советских служащих. Александр стал вторым ребенком в семье. У него есть еще старший брат. «У нас была довольно дружная семья, – вспоминает отец Силуан, – мама работала детским врачом, отец – инженер, в доме была обстановка доброты и порядочности. Церковного воспитания родители не получили, а в Калининградской области, куда они переехали незадолго до моего рождения, православных храмов до 1985 года не было вовсе. Никто из близких родственников не вел церковную жизнь, хотя все были крещеными. Так что в семье не только не было церковных традиций, хотя бы в виде формальных походов в храм на Рождество или куличей на Пасху, но даже разговоров о Боге не велось. Впрочем, я думаю, что это было не холодное равнодушие, а какое-то смутное благоговение перед неведомой Тайной, неистребимое в русской душе советского человека».
Александр, как и большинство его сверстников, рос, не имея никаких представлений о религии и Церкви. К вере пришел уже в сознательном возрасте, в пору юношества, когда так остро встают вопросы о смысле жизни. Но и здесь путь его не был легким. Имея тягу к философскому осмыслению действительности и, вместе с тем, – к практической деятельности, будучи привержен идеалам правды и любви, но не видя их в окружающем мире, Александр со всем максимализмом юности решил, что лучшей возможностью помочь сразу многим станет работа по изменению и преобразованию общества, и потому после окончания школы решил поступить на отделение… «научного коммунизма» философского факультета МГУ. «Теперь я понимаю, – говорит отец Силуан, – что, по существу, искал Царства Божия, но не там где нужно».
Поступить в университет тогда не удалось. Зато состоялось знакомство с верующими людьми, которые ненавязчиво помогли найти положительный выход из уже начинавших мучить сомнений о верности избранного жизненного пути. Через год Александр поступил на филологический факультет Калининградского университета. К тому времени в результате напряженных исканий он стал уже верующим человеком.
«В обретении веры наибольшее значение имело для меня два события, – вспоминает отец Силуан.– Первое – это встреча с Евангелием, которая произошла довольно странным образом. В поиске ответа на вопрос о высшей правде жизни я обратился к философской литературе. В числе прочего мне попалась и «Исповедь» Л.Толстого. Само произведение знаменитого писателя не произвело на меня особого впечатления. Зато глубоко поразил эпиграф. Это был отрывок о жертвенной любви из Нагорной проповеди Спасителя. Не умом, а сердцем я почувствовал, что нашел то, что искал. Так я осознал себя христианином, хотя и не вполне стал им. Я не мог понять значения Церкви. Второе событие помогло мне войти в неё, и этим событием стало посещение Троице-Сергиевой Лавры.
Это было Великим постом 1989 года. По приглашению моего верующего друга, я взял на заводе, где тогда работал слесарем, недельный отпуск за свой счет и приехал в Москву. Не столько по собственному желанию, сколько по настоянию моего знакомого, вместе с ним я отправился в Загорск, как тогда назывался Сергиев Посад. Пребывание в стенах древней обители, которое в тот раз продолжалось всего несколько часов, не имело каких-либо внешних эффектов, но наполнило мою душу ощущением всесодержащей полноты бытия, покоящейся здесь. Она заполняла пространство храмов, отражалась в золоте куполов, светилась в лицах монахов. В какой-то, пусть очень отдаленной мере, я испытывал нечто подобное состоянию апостола Петра, выраженному его словами на Фаворе: «Господи, хорошо нам здесь…». Я еще не умел молиться, но по неодолимому внутреннему влечению впервые осенил себя крестным знамением. Всем существом я понял, что Истина в Православии. Но принять эту истину, то есть стать православным, мне мешали земные привязанности из прежней жизни. Не потому, что там было что-то преступное и греховное, а потому что для меня, в силу ли личностных особенностей, или по недоведомому Промыслу Божию, войти в Церковь означало служить Богу без остатка, не деля своего сердца между небом и землей. Иначе я и не представлял. Интуитивно сознавая все это, я не готов был пожертвовать тем, что так дорого было для меня в миру, находящемся вне Церкви.
Разрушить эту последнюю преграду помогло то, без чего никто не входит в Царство Небесное, – страдание. То, чем я так дорожил, само покинуло меня. И на грани отчаяния я неуверенно, по-русски произнес первые в своей жизни слова молитвы: «Отче наш, который на небе…». И ответ на этот младенческий лепет пришел сразу, – сердце наполнилось миром, а ум постепенно начал различать всю зыбкость и суетность земных твердынь. Я вполне на себе испытал, что значит призывающая благодать Господа. Так произошло самое главное событие в моей жизни – встреча с Богом и обретение веры. Все последующее стало закономерным следствием и развитием этого благодатного семени».
А дальше было знакомство с насельником Троице-Сергиевой Лавры иеромонахом Ростиславом, чин оглашения, совершенный в его келье, первое, совсем небольшое, но такое важное в понимании Александра, молитвенное правило, первый, весьма щадящий, опыт поста, регулярное посещение богослужений, ещё малопонятных, но как-то внутренне, таинственно приобщавших к самому сердцу церковной жизни.
Наконец, в июле 1989 года на праздник Казанской иконы Пресвятой Богородицы, Александр принял Святое крещение. Таинство совершалось все тем же иеромонахом Ростиславом в небольшой речке недалеко от старинного храма, расположенного в глухой тверской деревушке. «С тех пор до сего времени, – говорит отец Силуан,– моя жизнь тесно связана с Казанским образом Богоматери, которому были посвящены храм в Магадане, где я был настоятелем, и обитель в Томске, где ныне являюсь наместником; а также – с владыкой Ростиславом, который не только крестил меня, но спустя годы постриг в монашество и рукоположил в священный сан, не говоря уже о культуре церковного благочестия, к которой я приобщился, в первую очередь, благодаря ему».
Родители Александра восприняли известие о его крещении спокойно. «Мама в первый же пост стала готовить для меня постную пищу, – вспоминает батюшка,– а года через полтора и сама присоединилась и к посту и к посещению храма, тем более что ее пригласили на клирос певчей. Отцу церковная жизнь дается труднее, но и он молится, постится, читает Евангелие, иногда исповедуется и причащается».
ЦЕРКОВНЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ
Во время пятилетнего обучения в университете Александр старался, как можно глубже войти в церковную культуру: изучал догматику, богослужебный устав, историю Церкви, но особенно любил аскетическую литературу. Его заметил настоятель калининградского Свято-Никольского собора и в числе нескольких других молодых людей привлек к алтарному послушанию. Так началось его церковнослужение, сперва в качестве пономаря, затем чтеца, и, наконец, иподиакона.
Как только выпадало несколько свободных дней, Александр отправлялся в Лавру. Стипендия почти целиком уходила на железнодорожные билеты и церковные книги, которые тогда только начали появляться в Москве. «Я бывал в Лавре так часто, как только мог, – вспоминает отец Силуан.– Для меня это было также важно, как дышать воздухом. Здесь я обретал твердость в преодолении всех постигавших меня испытаний. Здесь, у раки преподобного Сергия, незримо крепло в моем сердце желание монашества и служения Церкви Христовой».
Окончание университета Александром совпало с наречением и хиротонией иеромонаха Ростислава во епископа Магаданского и Чукотского. «Для меня это известие стало полной неожиданностью, но вместе с тем, и четко обозначилась моя будущность, – говорит батюшка.– Я ни секунды не колебался отправиться вслед за Владыкой в далекий и тогда совершенно неведомый для нас Магадан».
Служение в Магаданской епархии с самого начала, по выражению отца Силуана, было «экстремальным». Вдвоем с еще одним духовным чадом Владыки Ростислава Александр добирался до Магадана на грузовом самолете, сопровождая груз церковной утвари и книг. «Это был первый в моей жизни полет, и сразу 8 часов, да еще с 8-часовой остановкой в Братске. В последствии в миссионерских поездках по епархии я налетал около недели. Дело в том, что на Чукотке, а кое-где и в Магаданской области, даже между соседними поселками дорог нет, а сообщение осуществляется авиатранспортом, либо на высокопроходимых машинах по «зимнику».
Колымскую и чукотскую землю, как ни странно это звучит, я полюбил с первых шагов по ней. Это удивительно красивый край. Красота его необычная: суровая и величественная. Здесь и завораживающие пейзажи заснеженных гор, пустынной тундры и бескрайнего моря. Здесь и северное сияние, полярная ночь, когда светло не более 2-х часов в сутки, и полярный день, когда солнце не садится вовсе, и в полночь можно читать без лампы. Здесь и 40-градусные морозы с ветром на побережье, когда за 10 минут отмораживаешь все, что открыто, и трехнедельная пурга, и сугробы до 2-го этажа, когда приходится, буквально, выкапываться из-под снега, чтобы выйти на улицу».
В Магадане был организован миссионерский монастырь, в котором Александр в августе 1994 года принял монашеский постриг, получив в монашестве имя в честь святого старца Силуана Афонского. Вскоре после этого одна за другой последовали диаконская и иерейская хиротонии. Под Рождество 1995-го в неполные 23 года молодой иеромонах по благословению Владыки отправился в своё первое миссионерское путешествие, которое вместо запланированных 2-х недель продлилось 4 месяца.
На Чукотке, куда был послан отец Силуан, в то время не было ни одного постоянного священника, да и в Магаданской области их было всего несколько человек. В то же время почти во всех райцентрах существовали православные общины. Люди, приехавшие на север молодыми в 60-е – 70-е годы, с возрастом все острее переживали оторванность от «материка», в том числе и от церковной жизни. Стремление обрести твердую духовную основу обострялось социально-экономическими потрясениями 90-х годов, когда все буквально рушилось на глазах, когда «закрывали», а порой просто размораживали целые многотысячные поселки. Искать Истину заставлял и беспримерный разгул оккультизма и сектанства. Отечественные экстрасенсы и американские миссионеры-харизматы волна за волной накрывали мировозренчески растерянное население Магаданско-Чукотской епархии. Все это усугублялось крайним духовным невежеством, вполне объяснимым в краю, где не было никакой собственной церковной истории, когда, приходилось учить самым основам веры вплоть до того, как правильно перекреститься. Противостояло всему этому разгулу зла совсем молодое и немногочисленное духовенство.
«Порядок миссионерской поездки определялся расписанием авиарейсов, которые внутри Чукотки совершались, как правило, раз в неделю – вспоминает отец Силуан.– Новая неделя – новое место. В каждом поселке приходилось начинать заново. Это была замечательная школа пастырства, требовавшая максимальной энергии, ответственности и самоотвержения. В то же время миссионерская деятельность стала для меня прекрасным училищем смирения, когда со всею ясностью постигаешь смысл евангельских слов: «сила Божия в немощи совершается». В те годы нас вдохновляла прежде всего горячая вера и духовная ревность людей, которые с нетерпением ждали приезда священника, выстаивали длинные, без особых сокращений, службы, готовы были ради этого жертвовать всеми житейскими заботами».
На всю епархию поначалу было всего два храма, оба – в Магадане. Поэтому в миссионерских поездках богослужения совершались, где придется: в клубе, в гостинице, в актовом зале местной администрации, а иногда, как в первохристианские времена, «по домам» верующих людей. И сами эти поездки иногда планировались «на ходу». Таким было и особо запомнившееся игумену Силуану посещение села Лаврентия, центра самого восточного района Чукотского автономного округа.
«Я был первым священником за всю историю Лаврентия, посетившим эти места, – вспоминает он.– Прежние миссионеры до сюда не добирались. Здесь не было даже православной общины, хотя верующих людей хватало. Был конец февраля, для Чукотки разгар зимы. Целую неделю мы с сопровождающим меня послушником жили в… размороженной гостинице, при том, что температура «за бортом» доходила до минус тридцати. В крошечном номере на двоих, куда нас оформили без каких-либо скидок, с помощью выделенного администратором обогревателя удавалось поддерживать температуру градусов на двадцать выше, чем на улице. Днем мы в гостинице не сидели, совершая службы, таинства и требы в конференцзале районной администрации и на квартирах верующих, а также проповедуя в клубе, на погранзаставе и в местном радиоэфире. А вот вечером, возвращаясь в гостиницу, согревались только чаем и энергичными приседаниями. Для земных поклонов не хватало места. Спать приходилось в тулупе, ушанке и унтах под двумя матрацами. Под конец я так свыкся со своим положением, что в ледяном номере стал принимать людей, крестил несколько чукчей-ребятишек, и даже повенчал одну чукотскую пару».
По возвращению с Чукотки иеромонах Силуан был назначен настоятелем только что образованного прихода в честь Казанской иконы Божией Матери в пригороде Магадана. Храма здесь не было. Строить его было поручено новому настоятелю. «Я и по складу характера и по образованию гуманитарий, – говорит отец Силуан.– О строительстве имел в то время самое общее представление, но пришлось осваивать и это». К концу 98-го деревянная церковь была возведена под купол, оставались кровельные и отделочные работы. Но послужить в новом храме отцу Силуану не пришлось. 28 декабря 1998 года епископ Ростислав был переведен на Томскую кафедру. По приглашению Владыки в Томск прибыл и иеромонах Силуан, где 6 февраля 1999 года, по благословению томского архиерея, возглавил старинный Богородице-Алексиевский монастырь, а 3 ноября, по решению Священного Синода, был возведен в игумена этой обители.
ШКОЛА БОГОПОДОБИЯ
«Все, что дали мне Магадан и Чукотка в плане пастырского и монашеского становления,– делится игумен Силуан,– пригодилось в Томске».
Созидание монастыря и в духовном и в материальном отношении приходилось начинать почти с нуля. Храм и единственный корпус требовали капитального ремонта. В трехпрестольной церкви был единственный, и притом незавершенный, иконостас, на колокольне не было колоколов, вокруг обители – каменной монастырской ограды, а в самом монастыре жили, большей частью, случайные люди, не представлявшие собой единого братства. Монастырь с назначением нового наместника сразу превратился в стройку, непрекращающуюся и по сей день. Причем строить приходится не только внешнюю, но и внутреннюю жизнь обители. Забота о материальном благосостоянии монастыря, для отца Силуана, обусловлена, главным образом, необходимостью создать нормальные условия для правильной монашеской жизни.
«Я всегда любил монашескую жизнь в ее наиболее совершенном, то есть, монастырском, выражении, – говорит отец наместник. – Даже наслаждаясь созерцанием северных красот в своих миссионерских поездках по Чукотке и Колымскому краю, я спонтанно примеривал тамошние пейзажи под возможность устройства скита или пустыннической кельи. Поэтому назначение в монастырь, пусть и полуразоренный, я воспринял с глубоким удовлетворением и благодарностью Богу. Вместе с тем, я совершенно ясно понимал всю недостаточность собственного монашеского опыта и необходимость обретения подлинной, живой традиции христианского подвижничества, на которую можно было бы ориентироваться в деле воссоздания обители». Таким ориентиром для томского монастыря стала Святая Гора Афон – тысячелетняя монашеская республика, во главе которой незримо, но ощутимо стоит Сама Преблагословенная Богородица.
«Монашество, – рассуждает отец игумен, – это удивительный и прекрасный мир, это великая культура духа, внешне простая, но, в то же время, бесконечно глубокая. Это – школа, но особого рода, школа Богоподобия. Быть учеником в этой школе – огромная честь и дар от Бога, но вместе с тем, чрезвычайно ответственная и нечеловечески трудная задача. Трудная, – потому что, как выражается знаменитый наставник монахов преподобный Иоанн Лествичник, нужно, пребывая в теле, взойти на Небо. Ответственная, – потому что, по словам того же святого, иноки – свет мирянам; их значение в Церкви – быть примером для остальных, а следовательно, на них лежит главная ответственность за духовное возрождение церковного народа. И в осуществлении этой задачи не достаточно одних учебников, пусть даже написанных святыми учителями, нужны реальные примеры жизни по заветам этих древних учителей. Таким примером осуществления Евангелия в современной жизни и является Святая Гора. Она не только учит, но, что не менее важно, и вдохновляет нас стремиться к тому, что невозможно у человеков, но возможно у Бога».
Отцу Силуану довелось несколько раз побывать на Афоне, познакомиться с общим строем и разновидностями жизни святогорских иноков, общаться с афонскими монахами, включая игуменов некоторых монастырей. По благословению наместника посетили Афон и некоторые насельники томской обители.
Плоды такой обращенности к живому аскетическому Преданию Церкви, бережно хранимому Святой Горой, уже проявляются понемногу в жизни Богородице-Алексиевского монастыря. Это и правильная расстановка акцентов, когда первое место в «системе ценностей» монастыря занимает молитва, общая – Богослужение в храме, и личная – келейное правило, совершаемое наедине с Богом; а молитва, в свою очередь, вносит смысл и вдохновение в повседневные труды и пастырское попечение о ближних. Это и понимание монастырского братства как духовной семьи, имеющей объединяющим началом не внешнюю дисциплину, а жертвенную, христоподражательную любовь, где игумен обители – не столько администратор, сколько духовный отец, знающий души своих чад, и оттого не карающий, а сострадающий им в их нелегкой духовной борьбе с грехом. Это и стремление, в меру сил, возрождать исконную аскетическую культуру Христовой Церкви, выражаемую, в числе прочего, древним знаменным пением, канонической иконописью, соответствующей духу подлинно православной молитвы, уставностью богослужебного чина, периодически совершаемыми ночными Богослужениями. Это и служение словом назидания и утешения в регулярных беседах игумена с прихожанами и братией монастыря.
«Девять лет руководства монастырем, – говорит отец наместник, – совершенно утвердили во мне понимание того, что монашеские обители не случайно называют святыми, вне зависимости от меры совершенства в них живущих. Дело в том, что мы здесь не хозяева, а как выражался преподобный Серафим Саровский, – «служки» Господа и Его Пречистой Матери, святому образу Которой посвящен наш монастырь. Созидает Господь, ходатайством Пресвятой Девы и святого старца Феодора, а нам даровано быть соработниками Владыке Неба и земли. И чем очевидней для нас наше бессилие и неумение делать что-либо совершенно, тем удивительней явление в нашей немощи Силы Божией, возрождающей обитель. Это порождает в нас благодарность Богу, а также укрепляет надежду на положительный исход наших трудов и ответственность за то, насколько наши труды ревностны и самоотверженны».
ДУХОВНАЯ НИВА
В университетском Томске как нельзя более кстати пришлось и миссионерское прошлое отца Силуана. Звучит его слово не только под сводами святой обители, но и за ее оградой.
С 1999 года батюшка преподает в Томской духовной семинарии курс «Церковное искусство», а с 2006 – еще и «Аскетику». «Искусство Церкви – не искусствоведческая дисциплина, – говорит игумен Силуан, а богословская и, вместе с тем, практическая. Храм – не только дом для собрания верующих, но это образ мира преображенного, где «все и во всем – Бог». И иконы в храме – не простые иллюстрации к библейскому повествованию и церковной истории, а, своего рода, молитвенный мост в духовный мир, «место встречи» с Богом и святыми. Храм, по мысли святых отцов, – это Небесная, Божественная реальность, сошедшая на землю и доступная нам, и одновременно, неумолкающая, хотя и безмолвная, проповедь об этой реальности. Будущие пастыри должны обладать глубоким пониманием воспитывающего воздействия храмовой культуры, тонким вкусом, отличающим подлинно церковное искусство, от неподлинного, и, наконец, практической готовностью участвовать в работах по возведению новых храмов с тем, чтобы направлять эти работы в русло канонической церковной традиции». Не менее важна для формирования священника и аскетика, которая, по мнению отца Силуана, является не чем иным, как внутренней, духовной культурой человека. Не обладая ею, мы не только не можем сохранить заповеди Вечной жизни, но и течение временной жизни направить ко благу для себя не способны. Не имея в себе аскетической культуры, мы становимся слепым орудием пагубных страстей и духов злобы. «В сущности, – утверждает отец игумен, – православная аскетика – это возможность, причем единственная, познать самого себя и приготовиться к познанию Бога. В этом христианам должны помогать пастыри церковные на основе собственного опыта и знаний православной аскетической традиции».
На протяжении многих лет игумена Силуана приглашают читать лекции в различные светские высшие и средние учебные заведения города. Темы, интересующие студентов и их преподавателей, самые разные: «О Православии», «О духовном здоровье», «О жизни и смерти», «О любви». «Не так-то просто, – делится батюшка впечатлениями от таких встреч, –найти нужные слова для нецерковной в основной массе и притом незнакомой тебе аудитории. Конечно, перед лекцией я готовлюсь, но больше молитвенно, чем интеллектуально. Невозможно за полтора часа рассказать о чем-либо хоть сколько-нибудь полно. Поэтому я вижу свою задачу не столько в передаче знаний, сколько в том, чтобы в умах и сердцах моих слушателей осталось впечатление о Православии не как о «зеленой тоске», а как о завораживающей неисчерпаемой Тайне, которая когда-то безвозвратно пленила меня самого. Опыт жизни вне веры даже помогает в таких случаях, помогает лучше понимать аудиторию. Но подлинное удовлетворение приходит тогда, когда в ходе разговора удается растопить лед скептического отчуждения и обнаружить за ним в душах этих, в общем-то, детей глубокую неутоленную жажду Истины. Тогда с особой силой убеждаешься в великой правде слов древнего христианского учителя: душа человека по природе христианка».
По традиции Богородице-Алексиевского монастыря, идущей еще с дореволюционных времен, наместник обители не ограничивается лишь интересами своего монастыря, но принимает активное участие в общеепархиальной жизни. Так, например, его силы и способности находят себе применение в организации и проведении областных Дней славянской письменности и культуры памяти святых первоучителей Кирилла и Мефодия, а также в работе епархиального отдела образования и катехизации. С 2006 года по благословению правящего архиерея игумен Силуан решением областной Думы избран от Томской епархии в Общественную палату Томской области.
«Хочется пожелать нашим братьям и сестрам, – завершает свой рассказ наш собеседник,– не снижать требований к своей духовной жизни, не увязнуть в житейских попечениях, но всегда помнить о том великом задании, с которым обращается к нам Господь: будьте совершенны, как и Отец ваш Небесный совершен есть».
Ю.Успеньева