Общественно-политические взгляды Святителя Макария (Невского)
Общественно-политические взгляды Святителя Макария (Невского)
игумен Силуан (Вьюров), наместник Богородице-Алексиевского монастыря г. Томска
Опубликовано IX Румянцевские чтения. Государство, Церковь, право: конституционно-правовые и богословские проблемы: Материалы межвузовской научной конференции, посвященной 50-летию со дня преставления архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), святителя Симферопольского и Крымского/ Коллектив авторов/ Под ред. А.М. Осавелюка. - М.:Изд-во РГТЭУ, 2011. С.19-27.
Опубликовано IX Румянцевские чтения. Государство, Церковь, право: конституционно-правовые и богословские проблемы: Материалы межвузовской научной конференции, посвященной 50-летию со дня преставления архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), святителя Симферопольского и Крымского/ Коллектив авторов/ Под ред. А.М. Осавелюка. - М.:Изд-во РГТЭУ, 2011. С.19-27.
"не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла"
Деян 26:25
В начале третьего тысячелетия, когда все более осознается необходимость формулирования национальной идеи, способной объединить российское общество, весьма логичным видится обращение к историческому опыту разрешения этой задачи. И здесь, на фоне трагических для нашего Отечества событий 20 века, по-новому предстают некоторые идеологические посылы смутной предреволюционной эпохи, непонятые или неверно интерпретированные выразителями победившей в конечном счете либерально-революционной стихии. То, чем обернулась для нации эта "победа", заставляет усомниться в верности положенных в ее основу идей и, как следствие, в добросовестности и основательности либерально-революционной критики общественно-политических взглядов оппонентов, среди которых "странным" образом оказалась целая плеяда выдающихся исторических деятелей России. Одним из них был митрополит Алтайский[1] Макарий (Невский), прославленный в лике святых Архиерейским собором Русской Православной Церкви 2000 года.
Вся долгая жизнь святителя Макария (1835-1926) была одним целостным подвигом той великой и истинной веры, обрести которую на земле желал Сын Божий (Лк 18:8). Вдохновения этой веры исполнено многообразное жертвенное служение подвижника в Алтайской духовной миссии, где в течение 36 лет он прошел путь от рядового миссионера до начальника миссии в сане епископа Бийского. Выражением этой горячей веры является та пламенность, с которой, возглавив Томскую епархию в 1891 году, святитель, несмотря на уже почтенный возраст и сызмальства некрепкое здоровье, на протяжении еще 21 года неустанно трудился на ниве не только сугубо церковного устроения вверенного ему региона, но и основательно поставленного при нем школьного дела, а также широкой социально-благотворительной деятельности. Не угас этот духовный светильник и на кафедре московских митрополитов, куда 77-летний старец был назначен в 1912 и откуда насильственно смещен в 1917 году. Испытание, постигшее маститого иерарха на склоне жизненного пути, было частью общей трагедии народа, но для него оно стало последним восхождением в горние обители, будучи запечатлено святостью всецелой преданности воле Божией и безграничной любви к Богу и Его творению.
На этом, блистающем евангельским совершенством, фоне принесенной в дар Богу и людям жизни, крайне несообразным выглядит обвинение святого подвижника в политической ангажированности и организации черносотенных погромов. Эти "перлы" дореволюционной оппозиционной прессы оказались чрезвычайно живучими и в последующие десятилетия, что легко объясняется, вначале, идеологическими установками советской историософии, а затем, банальной инертностью исторической науки. В действительности, общественно-политические взгляды святителя, которые он озвучил в ряде проповедей, речей и писем, являются органичной стороной его мировоззрения и закономерным выражением его веры, не имея ничего общего с политической борьбой, совершенно чуждой сугубо пастырскому отношению владыки Макария к окружающему миру.
Тон "общественно-политических" пассажей в творениях святителя Макария абсолютно лишен агрессивной экзальтации, столь свойственной проводникам противоположных взглядов. Если экспрессия, вообще, присутствует в его произведениях, то это экспрессия не столько качественная, сколько количественная, выражающаяся в настойчивости, с которой архипастырь вновь и вновь обращается к теме хранения заветов старины и противостояния обману и самообману "мнимых народников"[2], как он обобщенно называет представителей широкого круга либерально-революционных сил. Такая настойчивость объясняется необратимыми изменениями того широкого социального контекста, который был питательной средой грядущей революции, многократно превосходя своими масштабами деятельность активистов революционного движения. Характеризуя эти изменения, К.П.Победоносцев пишет во многом единодушному и единомысленному с ним святителю: "Озираясь на истекающее столетие, особливо на вторую его половину, можем ужаснуться, – чего мы в духе лишились и что приобрели для себя, духу противное. Скорбеть надобно особливо о том, что утрачено много простоты и в мыслях и в обычае, и приобретено для сердца много новых желаний и похотей и злых помышлений: все хотят денег и наслаждения, все готовы за деньги поступиться правдою"[3]. "Сеятель вражды, – читаем в письме самого святого от 16 декабря 1907 г. преемнику Победоносцева на должности Обер-прокурора Святейшего Синода П.П.Извольскому, – продолжает свою работу, по-видимому, не без успеха. Плодом ее является то общее нестроение, которое охватило нашу страну, проникло в наши семейства, общества, области и все государство. Последствием того же вражеского сеяния, спящим стражам нивы Божией[4], явились нестроения среди дотоле мирного духовного сословия, среди духовно-учебных заведений"[5].
Очевидно, святитель Макарий никогда не обратился бы к общественно-политической тематике, если бы не сознавал со всей остротой тех реальных угроз, ранящих его чуткое пастырское сердце, которые нависли над Отечеством и вековыми устоями народной жизни. "Страна наша мятется, – говорит он в известном слове "Опомнимся! Покаемся!", посвященном неудачам в Русско-японской войне и началу первой русской революции, – все основы ее колеблются. Православию веры, самодержавию Царя и русской народности грозит опасность того разлада, который охватил страну нашу и стал разъедать религиозную, общественную и государственную жизнь нашего отечества. Разлад производит разделение; от разделения – ослабление, а ослабление приводит к разрушению"[6]. Таким образом, основной мотив "политических" высказываний святителя не политический, а общенациональный: всемерно противостоять внутренним разделениям по религиозному, партийному и классовому признаку, неминуемо ведущим, по мысли святого, к взаимной вражде и истреблению. И сами эти высказывания вызваны не желанием заявить о собственной идеологической позиции, а чисто пастырским стремлением "беречь народ"[7].
Залог единства нации и сохранения целостности России святой архипастырь видел в известной триаде: Православии, самодержавии, народности, – где первое является безусловно доминирующим и основополагающим для двух других элементом. "Спасение нашей страны в Святой Церкви, – утверждает митрополит Макарий, – она может дать мир чадам своим, если они будут слушать ее голоса; она защитит их молитвой своей, она оградит их уставами своими"[8]. Призывая русских людей к объединению, наряду с Церковью, "около матери нашей – русской земли" и около престола царского[9], Святитель полагает критерием такой консолидации единение во Христе по завету Спасителя: "да будут все едино" (Ин 17:21)[10].
В творениях святого отца постоянно подчеркивается органическая связь и зависимость русского самодержавия и народных устоев от хранимой Церковью православной веры. Поэтому разделение "некогда единого православного русского народа на множество еретических и раскольнических толков", согласных между собой "только в одном – во вражде к святой православной Церкви"[11], воспринимается им не только как угроза Православию, но и угроза всему национальному бытию. Ибо Православие, по мысли святителя Макария, является конституирующим признаком принадлежности к русской нации: "Православие объединило народ русский в одно тело. Принявшие православие инородцы стали русскими: православный, в устах народа, значит – русский. Иноверец, по понятиям того же народа, значит нерусский", что вовсе не означает уничижительного отношения к представителям иных народов. Напротив, иноверец для русского народа – "гость… иногда самый любезный: ему отводилось почетное место в переднем углу; ему предоставлялись права, почет и полная свобода жить и веровать по-своему, но все-таки он считался гостем, а не своим семейным человеком"[12].
Рассуждая о самодержавном правлении, святитель, в первую очередь, утверждает богоустановленность института власти: "Власть есть мировой закон. Она – установление божественное"[13]. Этому закону подчинен и мир ангелов, и человечество, и природа. Причем божественное происхождение усваивается не власти отдельного начальника, который может быть как добрым, так и злым, а власти как таковой, то есть тому положению вещей, "что есть начальства, что одни начальствуют, другие подчинены им, и что нет того неустройства, чтобы происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам"[14]. Однако и добрый и злой начальник, в конечном счете, служат орудиями осуществления божественного Промысла: "Добрых он поставляет для блага народа избранного, богопреданного; а злых начальников попускает начальствовать в наказание народа, отступающего от повелений Господних, или же для особых нравственных целей"[15]. Причиной установления в мире власти, святой отец считает нестроения, проистекающие от равенства[16] и связанного с ним начала автономии и парламентаризма, к которому, ссылаясь на исторические прецеденты[17] и богатый жизненный опыт[18], а также стоя на позициях аскетического трезвения, святитель относился с недоверием: "Мы, люди, не умеем пользоваться свободой; мы все извратим и сами себя зарежем"[19].
Далее митрополит Макарий дает довольно краткую, но при этом разностороннюю апологию "самодержавию и единодержавию", как наиболее приемлемой для России формы правления. При этом святой отец совершенно чужд идеализации самодержавия или утверждения его исключительности как политического института. "Всякая власть, как блюстительница порядка, сама по себе добра, – говорит он в "Слове в день коронования Благочестивейшего Государя Императора Николая Александровича 14 мая 1902 года". – Но не всякая власть для всех народов одинаково пригодна. Для каждой страны лучшая власть та, к которой привык народ. Благо народов зависит не столько от того или другого образа правления, сколько от воспитания народа в повиновении власти и от развития в нем уважения к закону"[20]. Итак, для России самодержавие является оптимальным "образом правления", во-первых, потому что оно, будучи укоренено в Православии, наиболее полно отражает характер Божественного управления миром: "власть должна быть сильною, мудрою, справедливою и милостивою. Кто не увидит из этого, что власть есть представительница Бога Всемогущего, Премудрого, Праведного и Милостивого? – Один Бог на небе и один царь на земле, как на теле одна голова. Так думал и говорил искони русский народ"[21]. Во-вторых, самодержавие веками исторического развития максимально адаптировано к особенностям российского национального бытия. Оно не только выпестовано русской историей, но и со своей стороны внесло решающий вклад в политическое и национальное "собирание Руси" и созидание ее могущества. Владыка Макарий не видит никакого смысла менять "испокон-вековое единодержавие и самодержавие, живущие нераздельно с православием" и на протяжении всей русской истории не раз доказавшие свою жизнеспособность и эффективность в решении встававших перед русским народом задач, на какую бы то ни было иную форму правления, эфемерные преимущества которой могли быть в отношении России аргументированы лишь голословными утверждениями любителей "великих потрясений". Его резон по-народному прост: "от добра добра не ищут"[22]. Руководствуясь пастырско-аскетическим пониманием человеческой природы, святой отец раскрывает всю бесперспективность радикальных опытов социально-политического переустройства общества и государства: "Напрасные мечты – осчастливить мир ломкою старого и введением нового порядка! Ведь не оттого люди страдают, что существующие порядки таковы, а не иные; а оттого, что у людей расстроены порядки внутренней их жизни. Счастье не вне человека, а внутри его: царствие Божие внутрь вас есть[23]. Устрой каждый человек свою жизнь по законам совести и по заповедям, изложенным, прежде всего, в десятословии, и будешь счастлив"[24].
Вместе с тем, определяя самодержавие, как "сосредоточение всякой власти в одном лице, для водворения правды, справедливости и порядка", святой архипастырь отказывается "утверждать этим названием права на самоволие и произвол"[25]. Владыка Макарий убежден, что самодержавному правителю "нужно представительство от народа, которое излагало бы пред ним свои нужды и вместе с Царем обдумывало бы, как помочь народной скорби"[26], не ограничивая при этом его власти. Подвергнув критике парламентарные государства, которые, несмотря на демократический фасад, в действительности, обслуживают интересы капитала, а также первую русскую Думу, "наделавшую вреда много", святитель говорит о необходимости организовать "представительство истинно русских людей", наиболее удачным историческим осуществлением которого он считает земские соборы 17 века, а возрождение такого представительства надеется увидеть в деятельности Союза русского народа[27].Последним обстоятельством только и можно объяснить определенное благоволение святителя Макария к этой организации, в уставе которой декларировались положения, созвучные взглядам святого[28]. В речи, произнесенной на открытии в г. Томске филиала СРН 26 декабря 1906 г., владыка нарочито подчеркивает общенародный, а не партийный характер Союза: "Союз русского народа – не партия или выделившаяся какая-либо часть из среды обитателей русской земли. Нет. Это союз всех патриотических союзов, это – ключ объединенного русского народа"[29].
В чем же заключается, по мысли святителя, принципиальное отличие народного представительства по образу земского собора от парламентаризма западных демократий, если и в одном и в другом случае присутствует выборное начало? В первую очередь, в отсутствии политической борьбы, что вытекает из особого понятия народа. По мнению святого отца, национальное единение и самоидентичность возможны только на основах организации народной жизни по образу семьи. Семья не механическая совокупность отдельных персон, но – при сохранении каждым членом своей личной уникальности – новое качество бытия, "одна плоть" (Быт 2:24), со своей судьбой, общими ценностями и жизненными целями. Народ есть своеобразное расширение семьи и точно так же не сводим к простой сумме этнически и территориально составляющих его людей, то есть населению. Идеальное состояние народа владыка Макарий находит в прошлом: "В старину весь русский народ составлял одну семью, у которой была одна вера, одни обычаи"[30]. Конституирующими народ признаками оказываются не только общность территории и языка, но и общие духовные ценности, проистекающие из единства религиозной жизни. При "семейном" подходе царь совершенно логично мыслится главой общенародной семьи, отцом нации, руководствующимся в своем служении сознанием всей полноты ответственности пред Богом и своей совестью за вверенный ему народ. А все социальные страты, как и отдельные граждане, осознают себя не системой сдержек и противовесов, а дополняющими друг друга членами единого общенародного организма, одной общенациональной семьи.
Призывая к защите тройственных "основ русской земли": Веры, Царя и Отечества, – от натиска левых политических сил, святой архипастырь, наряду с покаянием и единением вокруг Церкви и Престола, в качестве средства борьбы с оппозицией предлагает использовать своеобразный общественный бойкот, обосновывая это правом большинства и приоритетом традиции. "Если враждующие против существующего порядка, – говорит он по поводу результатов выборов в 4-ю Государственную Думу, – желают находиться в общении с людьми порядка, именоваться их братьями и согражданами, то они не должны вносить в среду их, в среду народной семьи, своего разномыслия. Кто желает держаться особых взглядов в отношении к тому, что составляет основу нашей государственной жизни; кто не желает стоять под знаменем православия, самодержавия и русской народности, тот не имеет права именоваться русским; он не брат, не соотечественник русских людей; он – иноземец, только говорящий по-русски и живущий на русской земле"[31]. Кажущаяся резкость этого заявления вполне оправдана на фоне стремительной духовной деградации общества и того информационного и физического террора, который развернули представители либерально-революционных сил. Митрополит Макарий отметает возможное обвинение в "проповедовании вражды", свидетельствуя о преследуемой им не столько политической, сколько пастырской цели: "Не вражду мы проповедуем, но совет даем, как спасать погибающих, вразумлять неразумных"[32]. Таким образом, даже самое радикальное из предлагаемых святителем средств "политической борьбы" является мерой педагогического воздействия, а не стремлением к дискриминации идеологических оппонентов.
В заключение еще раз подчеркнем, что общественно-политические воззрения святителя Макария (Невского), как и подобных ему ревнителей традиционных национальных ценностей, могут быть правильно поняты и оценены лишь в том случае, если будут рассматриваться не в узко политическом, а в общенациональном и притом религиозном контексте. Такой целостный и духовно обоснованный подход к осмыслению общественно-политических явлений, думается, вполне продуктивен и в наши дни.
[1] С этим титулом, усвоенным ему в 1920 году по инициативе Святейшего патриарха Тихона, святитель Макарий окончил свой земной путь.
[2] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения (1884-1913). М.: Московское подворье СвТСЛ: Отчий дом, 1996. – С.46.
[3] 38 писем бывшего Обер-Прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева к Высокопреосвященнейшему Макарию, архиепископу Томскому. Томск: Типография Приюта и Дома Трудолюбия, 1910 / Письмо № 29 от 31 дек. 1899 г. – с.31.
[4] Святитель Макарий употребил здесь имеющий обстоятельственное значение грамматический оборот Dativus Absolutus, часто встречающийся в церковно-славянских текстах и хорошо понятный образованному человеку дореволюционной России, где церковно-славянский язык был обязательным элементом общеобразовательной программы.
[5] РГИА. Ф.1569.Оп.1.Д.90.Л.3-3об.
[6] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.45.
[7] 38 писем бывшего Обер-Прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева к Высокопреосвященнейшему Макарию, архиепископу Томскому / Письмо № 31 от 29 дек. 1900 г. – с.32.
[8] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.47.
[9] Там же. – Сс. 47, 53.
[10] Там же. – С.53.
[11] Там же. – С.45.
[12] Там же. – С.123.
[13] Там же. – С.39. В обоснование этого утверждения святитель Макарий приводит слова Священного Писания: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены" (Рим 13:1), делая вслед за апостолом Павлом отсюда вывод, что "противление власти есть противление мировому порядку, противление Первовиновнику всякого порядка", ибо "противящийся власти противится Божию установлению" (Рим.13:2).
[14] Там же. – С.36.
[15] Там же.
[16] Там же.
[17] Например, историю Польши, "где никто не хотел знать царя, а всякий хотел строить государство по-своему…; разделение власти царской с народом привело к многовластию; многовластие – к беспорядкам; беспорядки – к ослаблению и падению государства". Там же. – С.124.
[18] В письме Извольскому по поводу обсуждаемых в предсоборный период церковных преобразований он пишет: "Где выборы, там почти неизбежны подкупы в разных видах. Так бывает и в Киргизской орде, где выбирается в волостные старшины тот, от кого поступит больше подарков избирателям. Так бывает и в наших благочиниях: пьяные пьяных и выбирают, чтобы больше мирволили пьяным". РГИА. Ф.1569.Оп.1.
Д.90.Л.1об.
[19] РГИА. Ф.1569.Оп.1.Д.90.Л.2.
[20] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.39.
[21] Там же. – С.38.
[22] Там же. – С.39.
[23] Лк 17:21.
[24] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.41.
[25] Там же. – С.124.
[26] Там же.
[27] Там же. – С.124,125.
[28] Членами Союза русского народа наряду с митрополитом Макарием были и другие святые Русской Православной Церкви: прав. Иоанн Кронштадтский, будущий патриарх Тихон, протоиер. Иоанн Восторгов, священномч. еп. Гермоген, – а также многие выдающиеся ученые, писатели, композиторы, художники. Объединяющим началом была приверженность традиционным религиозным и национальным ценностям, чуждым не только революционно-либеральной идеологии, но и той бюрократической модели государственного устройства, которая в основных чертах была сформирована Петром I. http://www.hrono.info/organ/ukaz_s/soyuz_rn.php
[29] Томские епархиальные ведомости. 1907 г., № 3. Неоф.ч. – С.6. То же: Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.123.
[30] Макарий (Невский), митр. Московский и Коломенский. Избранные слова, речи, беседы, поучения… – С.49.
[31] Там же. – С.68.
[32] Там же.