Духовенство Томской епархии. Храм - дом Бога на Земле. Иеромонах Иов (Коваль)

Духовенство Томской епархии. Храм - дом Бога на Земле. Иеромонах Иов (Коваль)
Опубликовано: Томские епархиальные ведомости, №2 (159), февраль 2012 г. С. 8-9.

 

Иеромонах Иов (в миру Павел Иванович Коваль) родился 1 января 1971 года в г.Томске. В 1988г. окончил школу №51 и поступил в Томский политех­нический университет на химико-технологический факультет. В 1993г. окончил университет и остался работать на кафедре преподавателем. В 1997г. за­щитил кандидатскую диссертацию. С 1993 г. стал посещать богослужения, а после крещения в 1994г. в Петропавловском соборе стал постоянным прихожанином храма Казанской иконы Божией Матери Томского Богородице-Алексиевского монастыря. С 1994г. нес послушание пономаря в обители. В 2001г. поступил в братство Томского Богородице-Алексиевского монастыря. 25 марта 2002 года архиепископом Томским и Асиновским Ростиславом был пострижен в мантию с именем Иов в честь преподобного Иова Почаевского. 7 апреля того же года рукоположен в иеродиакона, а 6 июля – в иеромонаха. В 2011г. закончил Томскую духовную семинарию. Основное послушание в оби­тели помимо священнического служения – ризничий монастырского храма.
 
Счастливое детство
 
«Он не любил кривить душой, и во всех делах: на работе и в обыденной жизни – поступал честно», – такими словами начинает иеромонах Иов рассказывать про своего отца, Ивана Федоровича Коваля (1934-2010). Отец оставил большой отпечаток в его сердце, такой же, как и мама. Вместе с отцом он работал, играл в шахматы, учился жизни.
 
– Помню, мы работали в по­селке Красный Яр Томской области и делали топографическую съемку дороги, походящей через поселок (администрация желала улучшить дорожное покрытие, а для этого требовалось сделать ее план). Отец работал с теодолитом, а я, как рабо­чий, бегал с рейкой. И вот переходя от одной опорной точки к другой он, сняв показания с одной «черной» стороны рейки, постоянно заставлял меня переворачивать ее, чтобы снять показания и с другой «красной» ее стороны. Нужно сказать, что обе шкалы одинаковы, но деления одной из них смещены относительно другой на дробное число делений, чтобы топограф мог проверить сам себя, правильно ли сняты показания или нет. И отец каждый раз, записав по­казания в рабочий журнал, делал рас­четы, проверяя их точность. Конечно, подобная поверка очень замедляла работу, но, как объяснял мне отец, она была необходима, так как если ошибка не будет обнаружена сразу, то в дальнейшем топограф уже не сможет определить, где она была до­пущена, в итоге исказится весь план, то есть все объекты на нем будут рас­положены не на тех местах, где они находятся в действительности. По­добное отношение к своему делу для меня было и остается примером.
 
О работе с отцом у иеромонаха Иова остались до сих пор самые светлые воспоминания. Хотя, нуж­но признать, что полевая работа топографа-геодезиста является очень тяжелой, ведь приходится трудиться и в летнюю жару, и в зимние морозы, и в осенние дожди, и в весеннюю распутицу. Но отец, не занимавший высоких должностей, брался за эту тяжелую, и в то же время высокоопла­чиваемую работу, чтобы семья его ни в чем материально не нуждалась. Конечно, такая работа не могла не сказаться на его здоровье. Уже на пенсии он тяжело болел и перенес не­сколько операций, причиной которых были переохлаждения, полученные при работе в полевых условиях.
 
– Невозможно сейчас перечислить всех мест, где он побывал. Был он на Дальнем Востоке (в Приамурском крае, Владивостоке, Хабаровске), в Читинской, Иркутской областях, на Байкале, в Красноярском и Алтай­ском краях – почти везде, где ТЭП («ТеплоЭлектроПроект») проектировал электростанции, он делал топографическую съемку местности. Уже, будучи на пенсии, он часто рассказывал о своих поездках: где был, что при­ходилось пережить. Папа был очень начитанным человеком. Еще в школе взяв за правило прочитывать все за­даваемые на лето книги (было такое задание для школьников в советское время) он приучил себя к чтению, поэтому его речь была красивой, а его рассказы – интересными. Рас­сказывать он мог часами, и его можно было слушать, не уставая.
 
Иван Федорович был волевым человеком. Его детство пришлось на годы Великой Отечественной войны. Когда он был совсем маленьким, умер его отец, а уже после войны, когда ему было 12 лет, умерла его мать и единственная сестра, так что он остался круглым сиротой. Но при всем при этом он не потерялся в жизни, а, выучившись, стал высоко­квалифицированным работником, знания и умения которого ценились везде, где бы он ни работал. И до сих пор спустя тридцать-пятьдесят лет чертежи, выполненные им, использу­ются в проектных работах.
В том же ТЭПе работала и мама отца Иова - Нина Сергеевна (урож­денная Афанасьева, 1929-2004). Она была экономистом. Самые добрые и нежные воспоминания остались у батюшки о ней.
 
– Помню, как-то раз, когда еще в детском садике был, нас воспита­тельница научила делать игольницы к 8 марта. И вот мы сделали их, кто в виде подушечки, кто в виде сердца, сейчас точно и не упомнишь. Ночью пока мама с папой спали, пробрался к ним в комнату, и подложил этот по­дарок на тумбочку, рядом с кроватью, приложив к ней небольшое письмо. А так, как тогда я еще только в садик ходил и плохо писать умел, то пред­ставляете себе, какими каракулями там было написано это поздравление. Утром мама нашла мой подарок и очень обрадовалась. Спустя годы, когда мамы уже не стало с нами, мы, разбирая с братом фотографии, нашли этот подарок. Оказывается, мама его сберегла тогда, а я даже и не знал...
 
Мама была рукодельницей – очень хорошо вышивала. Дома на столах, трюмо, кроватях лежали сделанные ею накидки, скатерти, наволочки. И хотя, к сожалению, уже почти все они выцвели и изорвались, но одну такую салфетку, вышитую крестиком ее ру­кой, иеромонах Иов до сих пор хранит у себя в келье в память о ней.
 
  
Годы в университете
 
Все детство отец Иов хотел быть, как старший брат Евгений (1955г.р.). А поскольку брат был химиком, то, когда он сам в 1988г., окончив школу №51, решал, куда же поступать, от­вет был однозначный – на химико-технологический факультет Томского политехнического института (позже - университета). Мама в то время спрашивала его, интересна ли ему специальность архитектора (видимо ей хотелось, чтобы сын выбрал эту стезю), но сама не давала однознач­ных решений, наоборот, поощряла его личный выбор.
 
Поступив туда, куда хотелось, Па­вел учился с удовольствием. Поэтому и результаты были такими же успеш­ными - хорошие (точнее «отличные») оценки, да и к тому же со второго курса его взяли в команду, которая работала по хозяйственному договору с ТНХК («Томский нефтехимический комбинат»), решала задачи связанные с технологией производства. Работал он лаборантом, изучал катализаторы синтеза метанола. Перед ними стояла задача – сделать компьютерную про­грамму по моделированию процесса повышение производительности уста­новки, разработки катализаторов.
 
– Мой научный руководитель, который потом работал с моими программами, – рассказывает отец Иов, – получил как-то задание от ТНХК оценить, насколько произошла усадка катализаторов. Для технологов это важная задача, потому что она помогает принять решение: выгру­жать катализатор из радиатора или нет. С помощью моей программы он пытался оценить, что же произошло с катализатором. Он собирал данные за большие промежутки времени, обрабатывал их, подбирал константу, строил графики. И лично у меня не было большого доверия, что он что-то определенное получит. Но когда он выдал свои расчеты руководству комбината, уточнив, что эти расчеты неопределенные, все очень условно, но возможно некоторое совпадение в его расчетах с тем, что есть в дей­ствительности, они решили вскрыть реактор и проверить. Оказалось, все расчеты получилось точными букваль­но до сантиметра. Никто не ожидал такого результата!
 
После окончания университета в 1993г., будущего иеромонаха оставили работать на кафедре преподавате­лем. Преподавал он у первых курсов информатику, у четверых – моделиро­вание, и вел спецкурс по углеродным материалам. В 1997г. он защитил кандидатскую диссертацию.
 
Судьбоносные встречи
 
В группе у Павла был друг, верую­щий человек, и они часто спорили о Боге, о вере. Он убеждал Павла в том, что Бог есть, будущий же монах (в те годы еще даже не крещенный) придерживался другого мнения. И это не странно – советская школа, марксизм-ленинизм, комсомол – все это оставило отпечаток в его созна­нии. И только спустя время, начало приходить понимание того, что то, что выдавалось, как единственная и непреложная истина – грубая ошибка, которая искалечила слишком много судеб.
 
И хотя в их спорах никто оконча­тельно не выходил победителем, но те разговоры не прошли бесследно для Павла. На втором курсе впервые в жизни он прочитал Евангелие. Это было Евангелие от Иоанна, опять же данное ему этим одногруппником. То время стало для него поворотным во всех смыслах. И тяжелым – он очень сильно болел. И вот тогда-то он и стал задумываться о смысле жизни, о том, как все устроено в ней. Так постепенно, маленькими шажками он пришел к вере в Бога. Даже сейчас он не может определенно сказать, как это произошло, но постепенно мысль, что Бог существует, что Творец есть, все больше и больше укоренялась в душе, в уме.
 
– Был случай, который побудил меня к тому, чтобы начать молиться. Это была необычная встреча, На третьем курсе, когда я болел, мы, с моим верующим товарищем вместе, поехали в больницу. И возвращаясь обратно, стоим на остановке, а на душе полный мрак - непонятно, за­чем жить, что дальше делать. Стоим вдвоем, никого нет. Остановка была за городом, никого там не было со­вершенно, и вдруг голос за спиной: «А вы молились утром, мальчики, или нет?». Я оборачиваюсь, стоит женщи­на, я ей в ответ: «Нет, не молились». В то время я действительно не молился. А она в ответ говорит, что молиться необходимо, потому что Господь нам силы дает на каждый день. Как толь­ко проснулся, день нужно начинать с молитвы. Долгий был разговор с этой женщиной, а потом она спрашивает: «А вот скажите, зачем человеку жизнь дана?». И этот ее вопрос настолько был созвучным с теми внутренними вопросами, которые волновали меня что вот с этого-то момента я начал очень внимательно слушать, что го­ворила эта женщина. А говорила, она много, сейчас всего уже и не вспом­нишь, помню только одно, что потом, когда пришел домой, то первое, что сделал – это взял Библию, нашел в Евангелии от Матфея в Нагорной про­поведи молитву «Отче наш...» и начал молиться. С тех пор уже не оставляю молитвенного делания.
 
Продолжая путешествие по своим детским воспоминаниям, иеромонах Иов рассказал о самой первой встре­че его с Богом, с Церковью. Это было в глубоком детстве. Его дом тогда находился недалеко от Петропавлов­ского собора, и как-то раз катаясь на велосипеде, он подъехал к нему. И настолько его все удивило: и архи­тектура, и иконы, и та таинственная атмосфера, которая окутывала храм. Было чувство, что среди других домов это совершенно особое здание. Тогда он еще ничего не знал о Боге, да и то, что это церковь, он тоже не знал.
 
– Помню, поездил я вокруг, и к ребятам поехал. Приезжаю и говорю, там такое здание красивое, поедем, посмотрим. Ну, мы все собрались и поехали. А как только приехали - на нас чужие мальчишки напали, у одного – деталь отобрали, у меня – открутили, да так, что я потом ездить не мог. Надолго у меня тот случай отбил желание останавливаться возле собора. Рядом я часто ездил, но не останавливался.
 
Первые шаги в монастырь
 
Но эта встреча в далеком дет­стве с Петропавловским собором была не случайной – спустя годы именно в этом храме отец Иов принял крещение. Это было в 1994 году, после окончания университета. В то время в Томске действовали только Петропавловский собор и Троицкая церковь. Духовная семи­нария и Богородице-Алексиевский монастырь только начинали свое служение.
 
– Покрестился я тогда благо­даря уговорам бабушек из мона­стырского хора. Они, когда узнали, что я не крещен, сразу же стали меня понуждать. А получилось это так. Пришли мы с отцом в церковь, стоим, ждем священника, с которым договорились, что он меня покрестит. Но его долго не было, тогда молодой послушник посоветовал нам обратиться к другому батюшке, который проходил мимо. А это как раз был монах - иеромонах Сергий (Москвин), который служил в этом храме в то время. Вот от него-то я и принял крещение.
 
А спустя время Павел стал при­хожанином именно Богородице-Алексиевского монастыря. Но тогда еще не было монастыря в том виде, в котором мы видим его сейчас. Ке­лейное здание тогда принадлежало педагогическому колледжу, Трех­святительского корпуса, где сейчас расположен церковно-культурный центр, тогда не существовало, а на его месте находился старый корпус педагогического колледжа. Сам же Казанский храм принадлежал крае­ведческому музею. Там два раза в неделю совершалось богослужение: в воскресенье – Божественная Ли­тургия и в среду - акафист Казан­ской иконе Божией Матери.
 
– Через некоторое время по­сле того, как я стал ходить в этот храм, отец Сергий пригласил меня помогать в алтаре, пономарить. И с течением времени такое церковное послушание очень полюбилось мне и сам для себя я внутренне задавал вопрос: «Вот если бы, допустим, действительно, можно было бы делать выбор: жить в Церкви или в миру, что бы я выбрал?».
 
Сейчас, перематывая свою жизнь назад, отец Иов понимает, что Господь давно связал его жизнь с монашеством. Самая первая его встреча с монастырем произошла еще, когда он учился в школе, и был неверующим и некрещеным. Как-то раз к ним в класс пришли представители городского музея и спросили, хотят ли школьники поработать на восстановлении церкви. Все согласились, сейчас уже не будем задаваться вопросом, чего в этом решении было больше: действительно желания помочь или того, что эти работы были в часы занятий.
 
– Это было в 1986-87 гг. Мона­стырь в то время представлял со­бой печальное зрелище. Сам храм был в лесах, куполов не было, алта­ря тоже не было. Мы там работали, переносили какой-то строительный мусор. В то время я даже не пред­полагал, что буду не только при­хожанином этого храма, но и жить буду в этом монастыре.
 
Потом, гуляя по городу, иной раз обращал Павел внимание, на монастырь. Смотрел: вот купола появились, потом стены обнови­ли, покрасили. Удивительным для кого-то это может показаться, но для некоторых это не было тай­ной, некоторые знали, что будет монастырь восстановлен, снова будут монахи возносить молитвы Богу. Рассказывали, что еще до открытия и возобновления жизни монастыря некоторые, гуляя рядом, слышали монашеское пение при храме. Таким образом, Господь давал понять, что здесь в даль­нейшем монашеская жизнь будет восстановлена.
 
Покровитель монастыря
 
Восстановление Богородице-Алексиевского монастыря началось в 1991г. по благословению Святей­шего Патриарха Алексия II. Со вто­рой половины 1993г. настоятелем стал иеромонах Сергий (Москвин), и несколько лет трудился над воз­рождением обители. Но активное восстановление монастыря и мона­шеской жизни в обители началось с 1999 года, когда настоятелем стал игумен Силуан (Вьюров).
 
– В 1995г. были обретены мощи старца Феодора Томского. Это было 5 июля. На самом моменте обретения мощей меня не было. В тот день я присутствовал при рас­копках могилки святого, но потом все не занятые на раскопках были благословлены уйти домой, а вече­ром мощи были обретены...
 
С обретением мощей правед­ного Феодора связана история, которая послужила дальнейшему развитию и благоустройству мо­настыря. Дело в том, что святые мощи, перед тем, как их полагают в особый ковчег – раку, особым образом обрабатываются. И первое время они лежали в центральной части храма, которая в то время была закрыта. И вот однажды ве­чером, когда служба закончилась, и священник ушел, а в храме оста­лись только староста и один поно­марь, заходят руководители музея, городское начальство во главе с гу­бернатором В.М. Крессом и просят открыть центральную часть храма, где находились мощи. А людям, если они не имеют священного сана, не положено прикасаться к мощам, и поэтому староста сказал, что без благословения протоиерея Леонида (Хараима, ныне почившего архимандрита Силуана) не может дать ключ. Городское начальство начало возмущаться: «Перед вами стоит губернатор области, а вы не открываете». Староста проявил дерзновение и сказал: «Даже если бы здесь стоял президент, без благословения никому ничего не открою». На что губернатор сказал: «Ну, раз городское начальство не может найти общий язык со служи­телями храма, то будем передавать храм Церкви».
 
С тех пор, как Павел стал при­хожанином храма, у него часто возникала мысль о том, что мо­нашество - это отдельная стезя. И он раздумывал над тем, его это призвание или нет. Но как-то раз у него был разговор с настояте­лем монастыря, отцом Сергием. Разговор был частного характера, но, видимо, угадав мысли Павла, настоятель сказал ему, что мо­нашество – дело серьезное и не каждому оно по плечу. Молодой человек серьезно отнесся к этим словам и подумал, что, наверно, не для него это. В храм он продолжал ходить, пономарил, но особенно о монашестве больше не думал.
 
Потом, когда наместником оби­тели стал отец Силуан, и, видя, что годы идут, а семьи у будущего иеромонаха нет, он предложил пой­ти ему в монастырь, на что Павел смиренно ответил, что нет у него такого благословения.
 
Благословение на монашество
 
Игумен Силуан один раз спро­сил Павла про монашество, второй раз спросил, и потом, так как тот постоянно указывал на благосло­вение, сказал: «Вот тебе благо­словение, надо идти в монастырь». Будущий иеромонах со смирением и радостью в сердце принял это благословение, и в скором времени оставив мирскую работу, ушел в монастырь.
 
На работе его отпускать не хотели, расставание было болез­ненным. Его отговаривали, в том числе и родители. Говорили, что семью нужно создавать, но очень уж полюбился ему монастырь за годы послушания...
 
В 2001г. он поступил в брат­ство Томского Богородице-Алексиевского монастыря. 25 марта 2002 года архиепископом Томским и Асиновским Ростиславом был пострижен в мантию с именем Иов в честь преподобного Иова Почаевского. 7 апреля того же года рукоположен в иеродиакона, а 6 июля – в иеромонаха. В 2011г. закончил Томскую духовную се­минарию. Основное послушание в обители помимо священнического служения - ризничий монастыр­ского храма.
 
Приняв монашеский постриг, о. Иов не забывает о родных, всегда навещает их и помогает в трудную минуту.
– Почему люди уходят в мо­настырь? Здесь есть несколько моментов. С одной стороны, мо­нашество – это особое служение Богу, то есть человек, оставляя все мирские заботы, заботы о соб­ственном благополучии, переходит в монастырь, чтобы здесь потру­диться для Бога и в молитве, и в посте, и в трудах, и в послушании. С другой стороны, монастырь  – это духовная лечебница, куда люди поступают, чтобы потрудиться над своей душой, чтобы упражняться в добродетелях, чтобы принести покаяние и, таким образом, прими­риться с Богом и послужить Ему.
 
Монастырь – это особый мир, когда попадаешь сюда, чувствуешь себя совершенно по-другому, как говориться, даже дышится здесь по-другому, здесь другой мир, и многое видится совершенно в ином свете, нежели в миру. Любой чело­век, переступая церковный порог, оказывается в ином мире, мире из которого не хочется уходить. Не­даром говорят, что храм – это дом Бога на земле.
 
Когда я только сюда поступил, было такое ощущение, будто время здесь течет по-особенному. Если в миру четко можно определить что было вчера, а что будет завтра, то здесь время движется совершенно по-иному - оно как непрекращаю­щаяся вечность – то, что случилось утром, вечером кажется давным-давно минувшим событием. А то, что случилось вчера, кажется, что так оно было всегда. И даже мысли приходят, что вечность, наверное, будет такой же – какие-то изме­нения будут происходить, но это будет вечно длящееся настоящее. Настоящее, где, конечно, что-то меняется, но когда этот момент происходит, кажется, что так всегда оно и было.
 
Многие помнят диалог Господа Иисуса Христа с юношей, который вопрошал Его о том, как получить ему Царство Небесное. Он гово­рил, что соблюдает все заповеди. «Чего же, – вопрошал он, – чего мне еще недостает, чтобы быть со­вершенным?». Господь ему сказал: пойди, раздай имение свое нищим, и приходи и следуй за мной. И тогда тот юноша отошел от Господа с печалью, так как имел богатое имение. Юноша не последовал бла­гословению Божию, хотя мог полу­чить Царство Небесное, но земные блага настолько его прельстили, что трудно было ему отказаться от них.
 
Когда через благословение свя­щенника для меня прозвучал Боже­ственный призыв, то не хотелось, чтобы исполнились эти слова Хри­ста, которые были на юноше. Раз Господь Наш Иисус Христос призы­вает, то я счел лучше оставить мир­скую жизнь и прийти туда, куда Он меня призывает. И хотя, конечно, живя в монашестве, понимаешь, что и здесь есть свои искушения, и внутренняя борьба есть, но, тем не менее, ты понимаешь, что нет на земле лучшего места, чем келья монаха. Это можно испытать только на собственном опыте, отказав­шись от мирской жизни и посвятив свою жизнь служению Богу».
Екатерина Колмагорова
 
Пост духовный и телесный – два крыла в Царствие Небесное
 
 
В преддверии Великого Поста иеромонах Иов (Коваль)
 
размышляет об этом благодатном времени для
 
каждого христианина
 
У людей, живущих в миру, пост часто ассоциируется с диетой, что это время, когда что-то не едят. И обычно действительно задают во­прос: «Что можно есть, а что нельзя?». Но пост – это время духовной работы человека над собой. Когда человек старается бороться со свои­ми страстями, греховными наклонностями, с одной стороны, с другой стороны – делать дела, угодные Богу более усердно, насаждать в душе добродетели. И в этом заключается истинный пост. Не в пище и в питии, а именно в том, чтобы бороться со страстями и стараться укоренить в душе добродетель.
 
Как человек удаляется от вкушения скоромной пищи, как он постится чревом, так он должен поститься всем своим существом. То есть должен поститься и языком, чтобы не говорить худых слов, праздных речей, чтобы не переносить клеветы и не осуждать ближнего. Должен поститься гла­зами, чтобы не взирать на вещи неподобные. Должен поститься ушами, дабы не слушать худых речей. Должен поститься и руками, и ногами, чтобы не делать худых дел и не ходить там, где можно согрешить.
 
Но человек - это существо, состоящее из души и тела, и поэтому как состояние души влияет на тело, так и состояние тела влияет на душу. И когда человек начинает воздерживаться от скоромной пищи, то его мысли вольно или невольно начинают вращаться в кругу не земных интересов и дел, а возносятся к Богу. Он больше начинает задумываться о Боге и о Его заповедях и, соответственно, больше думая о Боге, он старается делать больше того, о чем размышляет, то есть исполнять Его заповеди, что и является целью поста.
 
Святые отцы особенно говорят, что во время поста нужно заботиться о молитве и о добрых делах. И говорят, что телесный пост и молитву можно уподобить двум крылам птицы: с одним крылом птица не полетит, а с двумя - легко взлетит.
 
Еще пост можно уподобить тому, как человек-земледелец обрабатыва­ет свое поле. Если, скажем, человек только будет поститься, но не будет молиться, то это все равно, что если он вспашет поле, но не посеет на нем хороших семян, тогда сорная трава еще больше разрастется. Если же, наоборот, на невспаханную землю высыплет семена для посева – тоони тоже не взойдут. Так и человек, если он только постится, но не мо­лится, не борется молитвой со своими страстями, получит в душе ростки духовной гордости, то есть будет тщеславиться и гордиться тем, что я не как другие - «вот я пощусь, а другие вокруг меня не постятся». Если же он не будет поститься телесно, а будет стараться молиться, то, хотя это дело и хорошее, но не найдется в душе доброй почвы, чтобы молитва через добрые дела сделала всходы, потому что тело утучненное пищей не будет способно на это. Но когда человек сочетает и то и другое, вот тогда и достигается настоящая цель поста.
 
Цель поста – бороться со страстями и более усердно исполнять Божественные заповеди. Человек сам должен поразмыслить над тем, на что ему следует обратить внимание во время поста. И этот вопрос должен решить сам, посоветовавшись со своим духовником. При этом стоит помнить, что пост тесно связан с покаянием, а для этого нужно больше молиться, чтобы Господь открыл грехи и сделал сердце мягче, чтобы можно было сознать всю глубину того плачевного состояния, в котором каждый из нас находится, и принести Господу покаяние через исповедь.